Взгляд на историю минаретов на территории Узбекистана

Минареты – одна из наиболее интересных и загадочных форм архитектуры Востока. Существует немало версий о происхождении этих старинных башнеобразных сооружений. Слово “минарет”, или “минара”, по-арабски – “место, где что-нибудь зажжено”, или “излучающее свет”, то есть своего рода “башня света”, но в более углубленном, философском смысле значения слова – свете духовном, или символе человеческой души, стремящейся к просветленности посредством установления диалога со Всевышним.

Уже свыше тысячелетия минареты как доминирующие силуэты украшают городские пейзажи в странах мусульманского Востока. Они стали своеобразной визитной карточкой многих городов, их культовых или просветительских учреждений – мечетей и медресе. В независимом Узбекистане эти уникальные творения средневековых зодчих-меморов, обретя особый статус как объекты бесценного культурного наследия, находятся под охраной государства.

Самые ранние упоминания об отдельно стоящих минаретах на территории Средней Азии мы встречаем у средневекового автора Наршахи в “Истории Бухары”: это “минарет с деревянным верхом, сооруженный в Бухаре рядом с соборной мечетью по приказу визиря Абу Убайдуллы Джейхани в 306 г. х. (918/9 г. н.э.). Сооружение пострадало от пожара при осаде города Шемс-аль-Мульком в 460 г.”.

В Самарканде, на городище Афрасиаб, в ходе раскопок, проводившихся в 1904 г. В.В. Бартольдом, на месте древней соборной мечети были обнаружены квадратные основание и второе звено минарета, сооруженного из жженого кирпича не позднее X в. (3, с. 60-63). К самым ранним из известных и сохранившихся подобного типа сооружений на территории нашей страны можно отнести:

— термезский минарет (1032 г.) близ мечети Чор-Сутун (IX – X вв.) – один из древнейших в Средней Азии. Он сложен из жженого кирпича; имел многогранное основание и цилиндрический ствол с двумя эпиграфическими поясами;

– бухарский минарет Калян (1127 г.), – самый высокий (около 50 м) из сохранившихся. Его отличает не только изящество силуэта, но и высокохудожественный рельефный декор. Примечательно, что сооружаемые позже минареты Бухарского оазиса представляли собой стилизацию или уменьшенную копию минарета Калян. Однако даже самые крупные из подобных башнеобразных сооружений Бухары XVI в. – Гаукушон и Вангози – были меньше своего прототипа в 2 – 2,5 раза. Отличительная черта бухарских минаретов – необычная, форма фонаря, чуть нависавшего над стволом.

К более поздним, но не менее оригинальным бухарским сооружениям относится компактный памятник с созвучным названием Чор-Минор с четырьмя минаретами по углам кубовидного объема небольшого здания, возведенного в 1807 г.

Ранним и, пожалуй, самым уникальным из числа подобных сооружений, сохранившихся до наших дней, является Джаркурганский минарет (1108 – 1109/10 гг.), расположенный в одноименном районе Сурхандарьинской области в кишлаке Минор, недалеко от Термеза. Сооружение принадлежало большой соборной мечети, выложенной из жженого кирпича, руины которой были отмечены еще в 1879 г. Ф.Н. Жуковым и зафиксированы художником Н. Н. Каразиным. Необычность Джаркурганского минарета для среднеазиатской архитектуры – в его членении вертикальными декоративными гофрами, подобно башенным мавзолеям Хорасана и Индии. Хотя, следует заметить, подобная традиция украшения стен гофрами имеет более давние корни и известна, в частности, по раннесредневековым (VI – VIII вв.) замкам феодалов Средней Азии.

По технике орнаментальной рельефной кладки из жженого кирпича Джаркурганский минарет перекликается с более ранним архитектурным сооружением – мавзолеем Исмаила Самани (IX – X вв.) и с более близкими по времени сооружениями – мечетью Магоки-Аттари (XII в.) и минаретом Калян (1127 г.) у мечети Пои Калян (Подножие Великого или Всевышнего), а также с подобным по типу минаретом XII в., часть фигурной кладки которого выделяется из стены за входом в комплекс с поминальной мечетью XV в., пристроенной к зиарат-хане Кусама ибн-Аббаса в мемориальном комплексе Шахи-Зинда в Самарканде.

Особое внимание хотелось бы обратить на факты, касающиеся сохранности минаретов эпохи Темуридского Ренессанса, утративших верхние звенья. Это, прежде всего, минарет при самаркандском мавзолее Гур-Эмир (начало XV в.), пристроенный к квадратному двору комплекса с четырьмя минаретами по его углам, включавшего медресе Мухаммед-Султана (внука Амира Темура) и ханака (конец XIV в.). Они составляли единый ансамбль (6, с. 172), от которого до наших дней сохранились только мавзолей, внутренний двор с порталом и первые звенья двух минаретов. Первоначальный вид последних можно реконструировать, поскольку они имеют конструктивное сходство с трехзвенными минаретами в культовых сооружениях Герата (Афганистан). Один из них, при мечети-мусалля Гаухар-Шад, сохранился полностью, а при медресе Нигматие осталось лишь два звена.

Генезис минаретов изучен учеными достаточно подробно. Установлено, что они имеют еще доисламское происхождение, а также региональные особенности, даже в пределах Узбекистана.

Как отмечают исследователи, в частности М.Е. Массон, Г.А. Пугаченкова и Л.Ю. Маньковская, в основе минаретов среднеазиатского типа – формы башен крепостных стен, известные еще с эпохи бронзы, которые могли послужить прообразами минаретов с округлым стволом; мемориальных столбов – стамбха в буддизме (2); столбы-мили, отмечавшие расстояние и служившие ориентирами в пространстве у кочевых племен; цилиндрические или конические башни-бурджи, на вершине которых водружались идолы или горел огонь; маяки.

По мнению Эрнста Дица, крупного авторитета в области изучения мусульманской архитектуры, к моменту возникновения культовой потребности в создании минарета для провозглашения с него азана сооружения башенного типа в виде караульных башен, жилых башен, башен-мавзолеев были уже известной и распространенной архитектурной формой в Азии. Кроме того, он считал важным фактором в развитии минаретов наличие известного соревнования с культовыми сооружениями христиан – колокольнями. Угловые минареты, считает Э. Диц, имеют восточное происхождение, откуда они, между прочим, еще в эллинистическую эпоху были заимствованы античной архитектурой (9, с. 21-22). Позднее ученый склонялся к мысли о том, что известные победные столбы “джайя-стамбха” близ Кабула, относящиеся к буддийскому периоду, являются предвестниками исламских минаретов (10, с. 53. ABB. 52 и 53).

По словам Фергюссона, известный рубчатый минарет близ Дели (начала XIII столетия) сооружен Кутб-ед-дином именно как “джайя стамбха”, т.е. символ завоевания, вполне понятный и ясный для индусов”.

Большинство исследователей считает регионом, где впервые в мусульманской архитектуре появился минарет, Сирию, отмечая преобладание там и в других местах в первые века распространения ислама минаретов с четырехугольным планом, относя “появление минаретов круглой формы к более позднему времени” (2, с. 3-4). Существует точка зрения о том, что “и до ислама в Средней Азии уже были минаретоподобные и именно культовые сооружения. Так, в Самарканде, служившем местом паломничества “неверных” (язычников), была установлена башня с идолом, перед которым люди падали ниц, издали завидя его, а покидая город, пятились назад спиной до тех пор, пока он не скрывался из глаз” (11, с. 250; 2, с. 4).

Высотная форма упомянутых сооружений была порождена утилитарными функциями, среди которых:

— увеличение возможностей обзора для восприятия огней маяков, сторожевых вышек, аташкедов – храмов с алтарями огня на ступенчатых платформах, постаментов для идолов;
— использование акустических возможностей (для колоколен);
— специальные приспособления в зиккуратах-обсерваториях на ступенчатых пирамидах.

Немаловажна и функция идеологическая, где высотные здания рассматривались как символ связи Земли и Неба, олицетворение Древа Жизни и иных артефактов космологической мифологии, связанной с доисламскими культами, а также как символ могущества государей, как триумфальный памятник.

Среди наиболее древних сооружений, сохранившихся, например, на территории городища Старый Термез, Башня Зурмала (II в. н.э.). Эта буддийская ступа из сырцового кирпича в форме цилиндрического монолита, некогда увенчанного куполом, водруженным на прямоугольном стилобате, судя по найденным фрагментам, была облицована красным жженым кирпичом и каменными блоками с горельефами на сюжеты буддийской мифологии (12).

В числе более поздних по времени сооружения особо выделяется строение мастера Худайбергена-Ходжи – минарет Ислам-Ходжи, один из самых крупных в Средней Азии: высота – 44,6 м, диаметр основания – 9,5 м (начало XX в.). Он возвышается над Хивой и зрительно воспринимается с очень далеких расстояний. Особенно эффектно сооружение вблизи: лежащие у подножия минарета постройки масштабно подчеркивают его величие. Минарет Ислам-Ходжи – заключительный этап долгого пути развития данного типа архитектурных сооружений. Он возведен в центре Ичан-калы, рядом с основными святынями – мавзолеем Пахлавана Махмуда и Джума-мечетью, – комплекса, состоящего из медресе (1908 г.), минарета (1910 г.) и ново-методной школы (1912 г.), носящих имя инициатора этих построек – визиря Ислам-Ходжи (13, с. 156-157).

Смелостью замысла и своими размерами (диаметр – 14 м и высота – 26 м) поражает даже в недостроенном виде другой хивинский минарет – Кальта-Минор, который должен был стать самым большим в мире.

С XIV – ХV вв. минареты в Средней Азии стали более многочисленными, чем этого требовали ритуальные функции. Они воздвигались либо как символ государственного или личного престижа, либо как не функциональный, но необходимый эстетический компонент композиции здания.

Вертикали-минареты играли огромную роль в облике городов Востока (в Средней Азии это наиболее наглядно представлено в Ичан-кале в Хиве) и создавали четкую систему пространственных ориентиров при восприятии города, отмечая места крупных мечетей, медресе, комплексов.

Минареты различаются по их положению в пространстве (отдельно стоящие или встроенные); форме венчания (кругло-ствольные с фонарем наверху или многозвенные игольчатые); способу архитектурной разделки ствола: вертикальной (гофры), горизонтальной (фигурные кладка, облицовка), гладкой или сетчатой. Рассмотрим эти свойства с точки зрения выбора существенного признака типологической классификации минаретов Средней Азии.

Отдельно стоящие минареты, как правило, находились при мечети или общественно-культовом комплексе.

Минарет по отношению к основному зданию занимал определенное положение: перед мечетью, на углу (мечети Чильбурджа, Башана, Дахистана, IX-X вв.; В Бухаре – Калян, ХП в.; в Хиве – Кальта-Минор у медресе Мухаммед-Аминхана, ХIХ в.; то же – Ислам-Ходжа начало. XX в. и др.) или перед нею по центру (мечети IX в. – Самарры, ибн Тулуна в Каире, ХП в. – Хасана в Рабате и др.); отдельно стоящий минарет мог включаться в тело здания, которое строили позже (XVIII в., Джума, 1841 г. – комплекс Сеид Шеликер-бая в Хиве). Встроенные минареты возводились как неотъемлемая часть крупных общественных зданий, на единой конструктивной и декоративной основе.

Минареты вошли в композицию гигантских темуровских пештаков, вознеслись на углах комплексов дворового типа, функционально лишь первая группа иногда играла утилитарную роль; но и среди них были двухзвенные памятники, которыми для азана практически пользоваться было невозможно из-за большой высоты.

Минареты, потерявшие связь с практическим назначением и сохранившие только идейно-образную функцию, отличались по форме от “утилитарно-образных”.

В отдельно стоящих среднеазиатских минаретах домонгольского и позднефеодального времени в венчающей части находился арочный фонарь – крытая ротонда, куда и взбирался хор азанчей, призывающих верующих к молитве.

Встроенные минареты были двух- либо трехзвенными, очень высокими и вместо удобных для азана объемных фонарей имели декоративное завершение – сталактитовые карнизы. Верхние звенья минаретов в условиях среднеазиатской сейсмики ни в одном из указанных памятников не сохранились; их формы реконструируются по аналогии с известными памятниками Ирана и Афганистана ХIV – ХVI вв. (14).

В истории зодчества Средней Азии эпизодически возникал тип многозвенного минарета (середина ХII, начало XV, 1-я половина ХVII в.).

Среди прототипов минаретов Средней Азии особо выделяются культовые сооружения индийских племен в виде священного столба с кубом в основании, который зарывали в землю, с восьмигранным цоколем и цилиндрическим верхом, увенчанным куполом (15, с. 431-432). Эта форма преобладает в однозвенных минаретах (яркий пример – основание минарета Баласагуна, вскрытого археологическими раскопками последних лет).

Явно выраженный граненый цоколь имели минареты Узгена и Джаркургана; его устраивали независимо от способов архитектурной организации поверхности ствола, в подавляющем большинстве гладкого, в отдельно стоящих минаретах Мавераннахра, Ферганы и Хорезма.

Членение минарета вертикальными декоративными гофрами, подобно башенным мавзолеям Хорасана и Индии, отмечено в единственном памятнике – минарете Джаркургана, что также надо считать исключением в среднеазиатской архитектуре.

Устойчивые типологические признаки минаретов в пределах Средней Азии: формы ствола (цилиндрическая, коническая с энтазисом); ярусность (однозвенные, двухзвенные, трехзвенные); формы завершения (фонарь, шарафа). Форма основания (полнота состава куб – восьмигранник – цилиндр) и статус (отдельный – встроенный) относятся к видовым признакам. Разновидности проявляются в разработке членений ствола и индивидуальности решений пропорций, орнамента и техники декора.

Типологические ряды строятся в пределах единой группы круглоствольного минарета.

Однозвенные, с нависающим фонарем, минареты характерны для Мавераннахра и Ферганы. К ним относятся памятники Рарза, Фатмева, Айни, Х – ХII вв. (16, с. 55-58), башня Бурана X в., минарет в Узгене, начало X в., Калян в Бухаре, Термезский, 1196 – 1197 гг., Гау-Кушон в Бухаре, 1570 – 1571 гг. (17, с. 51), гиждуванский, вторая половина ХVI в., минареты в комплексах Вангази, Чор-Бакр и Бахауддин под Бухарой (18, с. 342), Джами и Мион-Хазрет в Коканде, Кафтарлик в Маргилане, Курганча в Карши. Фонарь в теле конического ствола фиксируется в минаретах Хорезма: при Джума-мечети, ХVIII в. (17, с. 51), в комплексе Сеид-Шеликер-бая, 1842 г., Тура-Мурад-тура, Абд-ал-бобо, Чилля-Овлия, Магомед Магаррам, Бика-джан-бика, Торт-Шабаз, Палванкари, Ислам-Ходжа в Хиве (19, с. 149, I73-180).

Двух- или трехзвенные отдельно стоящие минареты находятся в Джаркургане и Куня-Ургенче; встроенные – в мечети Биби-Ханым в Самарканде, по углам квадратного дворика ансамбля Мухаммед Султана, Шир-Дор в Самарканде (20, с. 121-125). К ним же, вероятнее всего, по мнению автора, можно отнести и конструктивные особенности минаретов самаркандского мавзолея Гур-Эмир, а также мечети Биби-Ханым, судя по всему, утративших верхние части-звенья. Все они имеют значительное сходство с аналогичными, современными им трехзвенными сооружениями XV в. мусалля Гаухар-Шад (1417/18) в Герате (Афганистан), одно из которых сохранилось полностью (21, с.65).

Особое внимание хотелось бы обратить на более древние башнеобразные сооружения иного назначения, использовавшиеся в качестве караульно-сторожевых, охранных и почтовых, в том числе и как колумбарии с ячейками в стенах, приспособленными для гнезд голубей. Аналогии подобных конструкций и использования известны по башням двухтысячелетней давности в горной крепости Масада известного израильского царя Ирода на берегу Мертвого моря (22, с.11). Возможно, какое-то отношение к подобного рода сооружениям могла иметь круглая позднесредневековая крепостная башня в местности Каптархона под Термезом.

В качестве традиционных архитектурных элементов минареты возводились и при строительстве медресе, имевших также свои внутренние мечети. Существует мнение, изложенное Г.А. Пугаченковой, как оказалось, ошибочное в его завершающей части, о том, что “минареты – специфические сооружения мусульманского культа при мечети, предназначенные для созыва правоверных к молитве, но они вводятся и в оформление медресе, где в этом нет надобности” (21, с. 26). Однако, как свидетельствует история, практика и личные наблюдения автора, минареты при медресе широко использовались для объявлений о начале занятий, обеденном перерыве, о новостях и чрезвычайных собраниях.

Угловые башни, напоминающие по стилистике минареты, украшали укрепленные рабаты – первые арабские военизированные поселения, ставшие предтечей караван-сараев – постоялых дворов, в виде башенок-гульдаста в оформлении входных порталов привратных сооружений цитаделей, укрепленных резиденций правителей, их дворцов и загородных усадеб, оградах садов, в народной архитектуре домов. Среди наиболее ярких проявлений подобного рода можно назвать Арк Бухары. В этом случае минареты выполняли также оборонные функции и использовались для визуальных наблюдений.

Во многих случаях отмечено использование формы минарета в виде декоративных элементов терракотовых очажков, связанных с культом домашнего очага (23, с. 206-234). Подытоживая, отметим, что такие башнеобразные сооружения, как минареты, ставшие важным символом традиционной архитектуры стран Востока и, в частности, Узбекистана, имеют различное функциональное предназначение и весьма глубокий философский смысл. Исходя из их названия (минарет – “излучающий свет”), можно утверждать, что речь в данном случае шла не только о свете маяка, но и о свете духовном – о необходимости стремления к просвещенности и просветленности каждого правоверного. Весьма символичным в этой связи нам представляется и название телебашни Minara в столице Малайзии. Такое понимание смысла высотных сооружений весьма актуально во все времена и для всех цивилизованных обществ.

Литература
1. Наршахи. История Бухары. Ташкент, 1897.
2. Массон М.Е. Краткая историческая справка о среднеазиатских минаретах // Материалы Узкомстариса. Вып. 2 и 3. Ташкент, 1933.
3. Бартольд В.В. Отчет о командировке в Самарканд. Известия русского Комитета для изучения Средней и Восточной Азии. СПб, 1904, ноябрь, №4.
4. Пугаченкова Г.А. Термез. Шахрисабз. Хива // Художественные памятники I – XIX веков. М.: “Искусство”, 1976.
5. Савчук-Курбанов С.А. Бухарская школа зодчества XV – XVII вв. – Лекция доктора архитектуры М.А. Юсуповой в IFEAC // Бизнес-вестник Востока. 8 февраля 2007.
6. Прибиткова А.М. О композиционных приемах архитектурных ансамблей Средней Азии // Архитектурное наследство, №24. М., 1976.
7. Ardalan N., Bachtijar L. The sense of Unity. – Chikago and London. The University of Chikago Press, 1973.
8. Смирнова О.И. Очерки из истории Согда. М.: “Наука”, 1970.
9. Diez, E. Kunstg der islamischen Voiker. Mimchen, 1915.
10. Diez, E. Die buddhistisehen und islamischen-Baudenkmaler Afganistans. O. V. Nidermayer. Afganistan, Leipzig. 1924.
11. Идриси, Абу Сеид Абд-ар-рахман, б. Мухаммед. Кандия – (малая). Перевод с примечаниями В.Л. Вяткина. Справочная книжка Самаркандской области. Вып. VIII. Самарканд, 1906.
12. Пугаченкова Г.А. Средняя Азия. Справочник-путеводитель. М., Лейпциг, 1983.
13. Нильсен В.А. У истоков современного градостроительства Узбекистана (XIX – начало XX веков). Ташкент, 1988.
14. Усейнов М.А., Братаницкий Л.С., Саламзаде А.В. История архитектуры Азербайджана. М., 1963.
15. Бируни Абу-Рейхан. Избранные произведения. Т. II. Индия, Ташкент, 1963.
16. Воронина В.Л. Сырцовые минареты верховьев Зеравшана. – V сб.: Памяти М.С. Андреева. Труды Института истории, археологии и этнографии АН Тадж.ССР. Т. CXX, 1960.
17. Асанов А.А. О некоторых конструктивных особенностях среднеазиатских минаретов // САУ, 1973, №4.
18. Пугаченкова Г.А., Ремпель Л.И. История искусств Узбекистана. М., 1965.
19. Маньковская Л.Ю., Булатова В.А. Памятники зодчества Хорезма. Ташкент, 1978.
20. Маньковская Л.Ю. Минареты // Типологические основы зодчества Средней Азии (IX – начало XX в.). Ташкент, 1980.
21. Пугаченкова Г.А. Зодчество Центральной Азии. XV век. Ташкент, 1976.
22. Пугаченкова Г.А. Самарканд. Бухара // Художественные памятники I – XIX веков. М.: “Искусство”, 1967.
23. Пугаченкова Г.А., Ремпель Л.И. Самаркандские очажки // Из истории искусств великого города. Ташкент, 1972.

Турсунали Кузиев